Hearthstone: Растахановы игрища: новый претендент — часть 3

Всю жизнь Риккар тренировался и готовился к этому дню. И вот он у цели: на «Растахановых игрищах», легендарных гладиаторских боях, которым нет равных в истории троллей. Это было просто замечательно! Однако место ему досталось хуже некуда — на самом верху, возле башни для комментаторов. Это уже было

совсем

не замечательно.

Негодование бушевало в душе Риккара, как разъяренный дракондор. Он хотел быть там, внизу, на арене, рядом со своими кумирами — легендарными лоа и бойцами игрищ, а не по соседству с двухголовым огром-комментатором где-то под облаками, где их едва не задевали пролетающие дирижабли.

Громовым голосом комментатор объявил о начале церемонии открытия, и команды вышли на арену. У Риккара оставалось все меньше времени, но он знал: обязательно должен быть какой-то выход! Ломая голову над тем, что предпринять, он разглядывал плакаты команд на стене в поисках вдохновения.

Контраст между Гонком и боевым друидом Лоти казался Риккару вполне вдохновляющим. Гонк был одним из старейших лоа, а Лоти — одной из самых молодых участниц игрищ (а еще советницей короля Растахана

и

одной из лучших мастериц смены облика в мире). Но вместе они вдохновили многих молодых троллей-зандаларов избрать путь друида. Лоти стала харизматичным вождем шайки воющих безумцев, превращающихся в динозавров. Это весьма впечатляет!

С другой стороны, Риккар сочувствовал Зул’джину. У них было на удивление много общего: преданный своему делу непреклонный Зул’джин тоже жаждал победы, всегда ускользавшей от него в последний миг. Никогда не сдаваясь, он сражался за империю Амани, даже когда схватка становилась безнадежной. Даже увечья не сломили его. Если Зул’джин продолжал сражаться, потеряв глаз и руку, разве можно было сдаться Риккару, у которого и руки, и глаза были на месте?

Грал был довольно прямолинейным лоа. Когда он чего-то хотел, то добивался этого во что бы то ни стало. Он как нельзя лучше подходил капитану Кривоклык и кровожадной банде буканьеров, которую она называла своей командой. Говоря об «Акулах», слово «жестокость» употребляли как эвфемизм. Они

никогда

не играли по правилам. А иногда даже сами придумывали правила, только чтобы их нарушить. Сильнее, чем правила, они ненавидели лишь своих противников.

У Риккара появилась идея. На Растахановых игрищах не было правил!

Он прыгнул в будку комментаторов и выхватил микрофон из мясистого кулака огра, который даже опомниться не успел и лишь ошарашенно глядел на Риккара в свои четыре глаза на обеих головах, когда тот начал говорить.

Каким-то чудом толпа умолкла, услышав голос Риккара, эхом отдающийся по всей арене: «Меня зовут Риккар! У меня нет племени, родной деревни или лоа. Я жил только ради этого дня. Игрища — мое племя. Эта арена станет моим домом! А служить я буду всем лоа! Я вызываю вас на бой. Вызываю вас

всех

!»

Воцарившаяся тишина, казалось, тянулась целую вечность.

«…Ведь это не запрещено правилами!»

По всей арене раздались возмущенные крики. И зрителям, и бойцам вызов Риккара пришелся не по вкусу. Затем вперед вышла Ширвалла, лоа-тигр. Ее золотистый мех сиял в лучах солнца, а громовой голос заглушил все остальные: «Этот юноша прав. Нет правил, запрещающих такое. К тому же у него храброе сердце. Он выбрал нас своими лоа, и в ответ

я

выбираю его. Даю ему свое благословение, «Тигры» готовы принять его в свои ряды».

Тут в воздух взлетел Хир’ик и, не желая оставаться в стороне (или уступать преимущество сопернице), пронзительно прокричал: «Он беспощаден и будет сражаться в рядах «Нетопырей». Среди твоих жалких котят ему делать нечего, Ширвалла!»

Один за другим остальные лоа высказались в поддержку Риккара — и позвали его в свои команды. У него в голове не укладывалось, как такое могло случиться: он получил благословение всех девяти лоа. Наконец-то ему представится шанс показать себя и завоевать славу на Растахановых игрищах!

Огр-комментатор забрал у Риккара микрофон и усмехнулся. «Отчаянная выходка, но, кажется, она удалась», — сказала одна голова. «Покажи им всем, парень, — добавила другая, — мы будем за тебя болеть».

Риккар широко улыбнулся, а глаза его наполнились слезами радости. Ему не терпелось вступить в бой.

Продолжение — в приключении «Игрища» 13 декабря.[Источник]